чё-то меня крайнее время на четырёхстишия пробило.

Искра таланта, дар от Бога,
Но всяк ли пламя извлечёт?
Нас, графоманов, очень много,
Поэты все наперечёт.

Творил поэт поэму, сагу,
Гнал рифму, за волной волну…
Зря строками терзал бумагу,
Там мыслей нет и на одну.

Стих загляденье, что сказать,
Размер и рифма, всё совпало,
Простите, убежал блевать,
Меня как в море укачало.

Читать пытался между строк,
Да были мысли между ног…
Стихом не тронули души,
На фото больно хороши…

Случайных слов набор и фраз,
А впрочем, я вам не указ,
Как что писать, что сочинять,
Мне всё равно вас не понять.

Шут мучил лютню, - Не стерплю,
- Скажу, ты голый, королю!
Да оборвалась нить напева,
В зал вышла голой… королева.

Поэт творил, поэт страдал,
Увидел критик и… сожрал!
Хоть не противник я сатиры,
Но всё же критики вампиры.

Труды и праздные забавы,
Мысль мудреца и полный вздор,
Дороги разные до славы,
Кратчайшая, через позор.

На перемены нет управы,
Всё тлен в веках, привычки, нравы…
Но в кое-чём, есть постоянство,
Дай быдлу власть, полезет хамство.

Не знал покоя, его милость,
В борьбе за правду, справедливость!
Да самодурство у прислуги,
Свело на нет сии потуги.

Ползут по саду сплетни, слухи,
На цвет один садятся мухи,
Но не спешите, - Ох! - да, - Ах!
Дело в цветке, не тем он пах.

Когда без меры, или сдуру,
То даже краткость вкривь да вкось,
Так сжал творец миниатюру,
Таланту места не нашлось.

Будь Карфаген-то, или Троя,
Но суть одна, культуры слоя,
Пусть образован он давно,
Но главный компонент, говно.

Плыл по разливу дед Мазай,
Спасая крыс, мышей и зай,
Да выпускает их, урод,
Соседу прямо в огород.

Стихи, потуги дилетанта,
И в пустоту ушло старание,
Обидно, есть искра таланта!
Да было поздним зажигание.

Весь род за гробом воем выл,
Любимец общий вены вскрыл,
Ругались бабы и мужи,
- Как, блин, не спрятали ножи?
Да как сказать, чтоб не в обиду?
Виной здесь склонность к суициду.

Когда-то строки на бумаге,
Ровнялись пуле, или шпаге,
Да не пошли века нам впрок,
Теперь поэту штраф, иль срок,
Я вовсе не поклонник мести,
Но Боже, где здесь место чести?

Успехи головы нам кружат,
Спрямляя к славе нить пути,
Талант и подлость, часто дружат,
Коль дремлет совесть взаперти.

Вова,очень красиво!!!

Мысли по поводу другой катастрофы. И до сегодня в столе лежало.

Слова с экрана и кому-то плохо,
Такая новость как удар под дых,
- У нас опять случилась катастрофа…
И в скорбном списке поиски родных.

Вмиг завертелись следствия процессы,
Слова экспертов, версий череда,
Но коль задеты чьи-то интересы,
То не узнать всей правды никогда.

Кого волнует истина и право?
Как пережитки, списаны в тираж,
Давно уже привычная забава,
Валить вину на мёртвый экипаж.

Зачем всем знать, про сбои и отказы?
По новостям звучит дежурный вздор,
А экипаж… так мёртвые, заразы,
И потому не ведают позор.

Здесь не поможет никакая гласность,
Свобода слова лишь самообман,
Ведь капитал, приемлет безопасность,
Пока она не давит на карман.

Мы повелись, тогда как идиоты,
Впустили бизнес в наше бытиё,
Сгубила прибыль наши самолёты,
Сменив на иностранное старьё.

Что я сказал, давно уже не ново,
Да хавать дезу нету больше сил,
Застыл немым укором в "Толмачёво",
Лишённый неба, безопасный "Ил".

Страшная трагедия......

красиво!!! где наша пионерка с такой любовью она вела эту веточку увидишь ее передавай приветик

Ушла...Общаемся на другом ресурсе, очень редко, увижу-обязательно передам.

Не всякие стихи красивые.
Лётчику-инструктору, курсантам, техникам 95 учебного вертолётного пока Саратовского ВВАУЛ.

Забытая катастрофа

Лелеют поляки свои лишь обиды,
И сколько не кайся, не скажут спасибо.
Чужие грехи в монументах Катыни,
Не сбавило спесь и не меньше гордыни,
Но кривятся, словно задели мозоль,
Коль Польше напомнить про лагерь Тухоль.

Предвижу упрёки, вражду разжигаю,
Но подло молчать, не сказать то, что знаю,
Училище, лето, средина полётов,
И прибыло с Польши пяток вертолётов,
Хорошее дело, какой тут вопрос,
В училище пашут они на износ.

Как радовал взгляд блеск от новенькой краски,
Теперь можно хлопцев пускать без опаски,
Одних, без инструктора в синее небо,
И техникам тоже убавиться хлеба,
Не жать кулаки, ожидая отказ,
Но всё изменилось, жестоко и в раз.

В одном вертолёте до срока дремала,
"Забытая" гайка, в колонке штурвала,
На смазку густую, с коварным расчётом,
Приклеен «подарок» курсантам-пилотам.
Ведь знали, "пся кревы", кому вертолёт,
Что летней жарой это всё поплывёт.

Коль ручку заклинит, уже не игрушки,
Там три человека в смертельной ловушке,
Покинуть машину не просто и гладко,
Надет парашют больше так, для порядка,
И пусть даже будет у них высота,
Свершит приговор мясорубка винта.

Увы, но так было, за небо и волю,
Платили "старухе" кровавую долю,
Но нынче ей мало, смерть бесится с жиру,
Что ей три пилота? Дай шесть пассажиров,
Таилась до срока костлявая мразь,
И вот перелёта она дождалась.

Забита битком грузовая кабина,
Но всё же сильна молодая машина,
Рванула как конь, в предвкушенье ночлега,
Жара, перегруз, а она без разбега,
Легко оторвалась и бойкий набор,
Но что это? Крен! И к земле как топор...

Сдавил микрофон самый главный на вышке,
Не верят глаза, этой огненной вспышке,
Чуть больше минуты случилось от взлёта,
Но нету ребят из того вертолёта,
Горят, полыхают без всякой вины,
Эх, доля лихая у вас пацаны...

Ещё не остыли ошмётки дюрали,
Как следствия группу и центра прислали,
Задача такая, средь домыслов мути,
Найти где был сбой, докопаться до сути,
Спецов понаехало, даже из ШЛИ,
Просеяв обломки причину нашли...

                   ***

О той катастрофе лишь слухи да сказки,
Под грифом секретно, без всякой огласки,
Увы, в катастрофах, такая зараза,
Слаба, для суда, доказательства база,
И дело замяли, такой вот итог,
У нас всепрощений занижен порог.

Но только доводится видеть с экрана
Спесивую речь, шляхтонутого пана,
Я всё вспоминаю, я память тревожу,
И хочется бить оборзевшую  рожу,
Обидно ребята, но видно не впрок
Нам был той истории страшной урок.

Лучше бы этой "красоты" 13 июля 1984 года не случалось.  Когда мы учились, нас было много. И основного аэродрома для полётов не хватало. Потому каждый учебный полк помимо основного  аэродрома имел два полевых. Счастливчики летали с основного, остальные курсантские эскадрильи работали с полевых. Вот мой полевой аэродром был за 40 км от основного. И каждый раз с началом лётной смены перелетали на полевой, а по окончании назад. Часть народу, курсанты, техсостав везли вертолётами. Но поскольку Ми-2, особенно старый в жару больше двух пассажиров вместо шести не брал. то часть народу везли машинами.
Но естественно, кому было охота трястись в кузове "Урала" и дышать пылью целый час по просёлкам. Кто похитрее, на вертолёт рвался.
Этот раз, запоздавший техник лейтенант просто выгнал на машину одного курсанта и занял его место.
И обиженный курсант провожал вертолёт взглядом. Говорят поседел парень.

ИРИШКА!!!ОТ ВСЕЙ ДУШИ ПОЗДРАВЛЯЮ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!!!ПУСТЬ ИСПОЛНИТСЯ ВСЕ ЧТО ЗАДУМАНО,ЗАПЛАНИРОВАННО!