Юлия Друнина покончила с собой на даче в Красной Пахре осенью 1991 года. Красавица, умница, в прошлом жена кинодраматурга с мировым именем, ведущего «Кинопанорамы» Алексея Каплера. Депутат Верховного Совета. Знаменитая советская поэтесса. Ее книги издавались огромными тиражами и переводились на множество иностранных языков. И сегодня томики ее стихов переиздаются по несколько раз в год. Говорят, что поэт или писатель талантлив тогда, когда в любом состоянии духа, в любом возрасте, в любой жизненной ситуации человек может найти в его книгах то, на что душа его откликнется, что-то, что окажется близким.

Стихи Юлии Друниной именно такие. Иногда резкие, не по-женски жесткие, иногда лиричные, полные светлой романтики и великолепной простоты. И еще – искренности. «Судьбу нашу можно назвать одновременно и трагической, и счастливой, – говорила поэтесса о своем поколении. – Бросив нас в самую гущу народной трагедии, война сделала гражданскими даже самые интимные наши стихи». Слово «Россия» шло у нее из сердца. А главное – в них присутствует удивительное жизнелюбие. И все же она добровольно покинула эту жизнь
В 2014 году мы отметили 90 лет со дня рождения Юлии Друниной. Она родилась 10 мая 1924 года в Москве, в интеллигентной семье. Отец преподавал историю, мать работала в библиотеке и давала уроки музыки. Стихи Юля начала писать еще в школе. Их напечатали в «Учительской газете» и передали по радио.Позже она вспоминала: «И никогда я не сомневалась, что буду литератором. Меня не могли поколебать ни серьезные доводы, ни ядовитые насмешки отца, пытающегося уберечь дочь от жестоких разочарований. Он-то знал, что на Парнас пробиваются единицы. Почему я должна быть в их числе?..» Жаль, что отец так и не дожил до настоящего успеха Друниной…

               Юлия Друнина была романтиком. Когда началась Великая Отечественная война, она не пошла, а побежала на фронт. А ей было всего лишь семнадцать лет. Женщине не очень легко было стать солдатом, но Юля добилась своего. На фронте она была ранена, ее комиссовали и отправили в тыл. Отец умолял ее эвакуироваться из Москвы. В Москве было опасно, и родители Юлии решили эвакуироваться и забрать дочь с собой. А та снова и снова стремилась в военкомат. Мать уехала, а отец сказал: «Коль скоро ты остаешься, останусь и я». Незадолго до этого он перенес инсульт, и Юля понимала, что если он останется, смерть его неизбежна. Поэтому она отправилась с отцом в эвакуацию.

              Отец вскоре умер, а она снова начала проситься на фронт. Ей повезло, что у нее было медицинское образование. Ее отправили на фронт санинструктором пехоты. Снова ранение, контузия… В двух миллиметрах от сонной артерии прошел осколок фашистского снаряда. Она вернулась с войны почти инвалидом, но для того, чтобы писать стихи. В Литературный институт ее не приняли – стихи Друниной показались комиссии слишком слабыми. И тогда она волевым решением стала ходить на лекции. Поскольку она была фронтовичка, ни у кого не хватило духу не принять у нее экзамены. Друнина сдала первую сессию, стала студенткой Литературного института и вышла замуж за поэта-фронтовика Николая Старшинова.

Она пользовалась успехом у мужчин. Была потрясающе хороша собой. Женственная, с нежной кожей, которая словно светилась изнутри, и точеной фигурой, не обделенная ни умом, ни обаянием. Имея такие данные, можно было бы идти по жизни очень легко. Но при этом нужно было иметь и другой характер, не столь бескомпромиссный. Поэтому у Друниной случались неприятности. Она училась на курсе у Павла Антокольского. На одной из вечеринок, где присутствовал Антокольский, жених Друниной, Старшинов, вдруг услышал шум. Выскочив в коридор, он увидел мэтра, который тащил Юлю в ванную. Юля отчаянно сопротивлялась, но мэтр был сильней.

                Старшинов немедленно вступился за жену. Завязалась драка между известным советским поэтом и студентом. Старшинов победил, но после этого на курсе и у Старшинова, и у Друниной были большие неприятности, потому что Антокольский оказался достаточно мстительным человеком.

                    Подобный конфликт произошел у Друниной и с другим крупным советским поэтом – Степаном Щипачевым, который стал приставать к ней прямо в редакции. Но на этот раз Старшинов, провожавший Друнину в редакцию, морду обидчику жену бить не стал.

               В 1946 году у них родилась дочь Лена. Они выживали изо всех сил, просто умирали с голоду. Основным добытчиком в семье пришлось стать Друниной – Старшинова мучили боли в простреленных ногах, да еще открылся туберкулез. Судя по всему, ее характер вполне подходил для такой роли. А вот нежной матери, которая целиком бы посвятила себя ребенку, из Друниной не получилось. Она была довольно жесткой при своей женственной внешности. Дочка росла с отцом. Именно он рассказывал ей сказки на ночь, водил в театр, играл с ней. Суровость Друниной распространялась не только на отношения с друзьями и коллегами, но и на семью. Дома она была резким, закрытым и молчаливым человеком. Всегда и со всеми держала дистанцию.

              А потом в ее жизнь вошел другой человек, который очень быстро стал для нее всем. Это был Александр Каплер, отсидевший в лагерях из-за романа с дочерью Сталина Светланой Аллилуевой. Они познакомились на сценарных курсах при Союзе кинематографистов в 1954 году – Друниной было 30, а Каплеру 50. Чего стоят записки и телеграммы, которыми он засыпал Друнину, если им приходилось расставаться! «Сидел дома, занимался, и вот меня выстрелило срочно бежать на телеграф, сказать, что я тебя люблю, может быть, ты не знаешь или забыла. Один тип». Или:«Планерское. Дом творчества, Друниной. Уже третий час ночи. Уже уложил вещи. Есть потребность признаться, что очень тебя люблю, моя бесконечно дорогая. Опять Каплер».

Друнина и Каплер прожили вместе девятнадцать лет. Им завидовали, ими восхищались. Но со стороны многого было не видно… Как анекдот, передавали из уст в уста, как в какую-то из заграничных командировок Юлии Владимировны, когда она уже возвращалась домой, совсем пожилой уже Каплер, не в силах дожидаться любимую в Москве, поехал встречать ее на границу – в Брест.«Я без тебя не то, что жить – дышать не могу», – писал он ей в больницу.Друнина и Каплер очень любили Крым, и если получалось, проводили там по нескольку месяцев в году. Старый Крым, партизанские тропы, лошади, виноградники… Каплер так бережно, заботливо и внимательно относился к Друниной, что создавал особую защитную ауру вокруг нее.Друнина и Каплер прожили вместе девятнадцать лет. Им завидовали, ими восхищались. Но со стороны многого было не видно… Как анекдот, передавали из уст в уста, как в какую-то из заграничных командировок Юлии Владимировны, когда она уже возвращалась домой, совсем пожилой уже Каплер, не в силах дожидаться любимую в Москве, поехал встречать ее на границу – в Брест.«Я без тебя не то, что жить – дышать не могу», – писал он ей в больницу.Друнина и Каплер очень любили Крым, и если получалось, проводили там по нескольку месяцев в году. Старый Крым, партизанские тропы, лошади, виноградники… Каплер так бережно, заботливо и внимательно относился к Друниной, что создавал особую защитную ауру вокруг нее.

                   Говорили, что Каплер снял с Друниной кирзовые сапоги и надел на нее хрустальные башмачки. А потом Каплера не стало. Для Юлии наступили очень тяжелые дни. Одна половина от нее была отрезана, а вторая кровоточила. Похоронили Каплера в Старом Крыму, на том же кладбище, где похоронен Александр Грин. Там она приготовила место и для себя. Но прожила еще двенадцать лет.После его смерти она поначалу даже не могла разобраться в ключах от квартиры и дачи. Она чувствовала себя беспомощной, и это приводило ее в отчаяние. Друнина настойчиво училась жить без него. В шестьдесят лет она начала водить автомобиль. Возможно, она никого уже не могла так полюбить, как Каплера, но в ее жизни появился человек, который неожиданно приехал из Ленинграда и остался с ней. Ей хотелось заполнить душевную пустоту, найти опору, и это очень по-человечески понятно. Он был влюблен в Друнину еще в те годы, когда она была замужем. Занимая довольно высокий пост, он оставил свою работу и семью.Эта была любовь двух людей, которым было уже за шестьдесят. Его звали Борис Пидемский. После четырех лет совместной жизни Друнина поняла: это все не то. Каплер по-прежнему занимал в ее сердце слишком много места, не оставляя его ни для кого другого. Она не смогла переступить ту грань, которая отделяет прошлое от настоящего, пытаясь вместить Бориса в рамки, установленные Каплером, но это были совершенно разные люди. Друнина довольно жестко обошлась с Пидемским – они расстались по ее инициативе, и он вернулся в Ленинград.Она очень тяжело восприняла перемены в стране. Август 1991 года ее вдохновил. Вместе с другими она защищала Белый дом. Ей показалось, что может произойти что-то хорошее, что-то настоящее, но этого неслучилось. Эйфория угасла. Угасли и мечты. Старое было разрушено, а новое время не несло ей ни веры, ни любви, ни надежды – «как летит под откос Россия, не могу, не хочу смотреть…». Друнина часто говорила близким, что никогда не станет для них обузой. Смерть, по ее мнению, должна быть красивой и честной. Друнина не боялась смерти. Она боялась старости. Точнее, ее она тоже не боялась, но не желала стареть. Словно спасаясь от навязчивых мыслей от смерти, она пытается погрузиться в общественную жизнь и дает согласие на то, чтобы стать депутатом. Но тем глубже ее разочарование. Когда опустели прилавки, появились горбачевские талончики, а в Крыму вырубали виноградники, ее просто трясло. Друнина до бессонницы, до нервного срыва боялась публичных выступлений. Она была человеком совсем не общественным, ненавидела все эти съезды, конгрессы, заседания. Ее спросили: «Юля, почему ты туда пошла?» А она сказала: «Я хочу защитить армию». В этом ее романтизм и ее наивность. Могла ли Друнина защитить армию? Конечно же, нет. Бескомпромиссная, смешная, наивная, трогательная…     Она хотела помочь своей стране, помочь ветеранам – и великой войны, и Афгана. К ней приходили люди с просьбами о помощи, она писала, стучалась в разные кабинеты – а результата не было. Это ее очень сильно ранило. В какой-то момент Друнина перестала ходить на заседания, а потом и вовсе вышла из состава депутатов. Она не могла видеть глаза фронтовиков, выброшенных в суровую жизнь. Ее терзала растерянность перед временем и ощущение гибели тех ценностей, ради которых люди шли на фронт, пытались выжить и защитить свою страну. Все это оказалось колоссом на глиняных ногах. «Она не смирилась, – говорила дочь Елена. – Ей не понравилось то, что случилось со страной. Все идеалы рухнули, а жить просто так она не смогла».Перестройка ударила по многим, и многие не смогли это пережить. Друнина же была слишком цельной и сильной личностью, последовательным и отважным человеком, чтобы поверить, что она пойдет на такой шаг, как самоубийство. И все же это произошло. Она пережила смерть самого любимого человека, а вот потерю родной страны пережить не смогла. Поэтесса ушла в свою последнюю осень… Раньше срока, сломавшись, не выдержав выпавших на ее долю испытаний… В память о поэтессе одна из малых планет была названа именем Юлии Друниной. Свет этой звезды далекий и отрешенный, но и он никогда не успокоит того внутреннего напряжения и метаний, граничащих с безумием, которые Друнина унесла с собой…
Я столько раз видала рукопашный,

Раз наяву. И тысячу - во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне......

Ты рядом - и все прекрасно:
И дождь, и холодный ветер.
Спасибо тебе, мой ясный,
За то, что ты есть на свете.
Спасибо за эти губы,
Спасибо за руки эти.
Спасибо тебе, мой любый,
За то, что ты есть на свете.
Ты - рядом, а ведь могли бы
Друг друга совсем не встретить.
Единственный мой, спасибо
За то, что ты есть на свете!

Елена Ерофеева-Литвинская
(Наташ,скрой текст, а то оч. длинно)